Читать интересную книгу Миссис Фрисби и крысы НИПЗ - Роберт О`Брайен

– Зачем нам возвращаться? – спросил кто-то.

– Потому что поиски выхода могут занять не один вечер. Если так и будет, то тот, кто изучает вентиляцию, к утру должен быть в клетке. Иначе доктор Шульц все узнает.

Дженнер был прав. Поиски заняли примерно неделю. После некоторого обсуждения мы решили, что нам нужно найти оборудование: сначала – большую катушку ниток в одном из шкафчиков, куда однажды ее убрала Джули, потом отвертку, которая лежала на полке с электрическими приборами – потому что, как сказал Дженнер, на конце воздушной шахты наверняка есть экран от пыли и, возможно, нам придется открутить его. Нам еще нужен был свет, потому что в воздуховодах ночью было темно. Но у нас не было даже коробка спичек. Нитки и отвертку мы спрятали в воздуховоде, в нескольких сантиметрах от входа. Мы могли лишь надеяться, что они не потеряются, а если и потеряются, что нас не заподозрят.

Джастин и двое других были выбраны в качестве исследовательского отряда (среди них был Артур, с которым вы уже познакомились). Поначалу все было ужасно: это был лабиринт в лабиринте; в темноте они легко теряли ощущение пространства. Но они все же продолжали ночь за ночью изучать систему шахт, сплетенных, как паучья сеть, в стенах и потолках здания. Они привязывали один конец нитки к металлическому листу в лаборатории и разматывали катушку, пока шли. Снова и снова они доходили до конца нитки и возвращались назад.

– Ниток не хватает, – жаловался Джастин. – Каждый раз, когда я подхожу к концу, я думаю: а если бы я прошел на три метра дальше…

И наконец мы сделали вот что. На седьмую ночь, когда нитки закончились, он с двумя другими крысами нашел шахту, которая была шире тех, которые они обнаруживали раньше. Казалось, что она плавно уходит вверх. Но на катушке было пусто.

– Ждите здесь, – сказал Джастин остальным, – я пройду чуть дальше. Будьте рядом с катушкой и, если я позову, откликнитесь.

(Они обвязали конец нитки вокруг катушки, чтобы не потерять ее в темноте.)

У Джастина было предчувствие. Воздух в шахте казался свежее, чем там, где они были, казалось, что дует сильнее, чем в других шахтах. Вверху он подумал, что слышит тихое гудение машины, металл еле заметно вибрировал под его лапами. Он пошел дальше. Шахта уходила вверх под острым углом, а потом прямо перед собой он увидел яркое темное пятно, по сравнению с остальной темнотой, в центре которого светилось три звезды. Это было небо. Над отверстием была, как и предполагал Дженнер, грубая проволочная сетка.

Через несколько секунд он подбежал к ней и остановился. Вдруг гудение машины стало громче, перешло от урчания к рокоту. Скорее всего, скорость стала выше; автоматический переключатель где-то в здании перевел скорость на более высокую, а ветер в трубе стал настолько сильным, что Джастину пришлось схватиться лапами за металл; он изо всех сил пытался удержаться. Через минуту, так же внезапно, как все началось, машина перешла на шепот. Он огляделся и понял, что правильно сделал, что остановился; в тусклом свете неба он увидел, что дошел до точки, где сходятся около дюжины воздуховодов, как ветви к стволу дерева. Если бы он сделал еще несколько шагов, то никогда бы не различил, какая шахта его. Он развернулся и через несколько минут присоединился к друзьям.

Тем вечером у нас было собрание, Джастин рассказал всем о том, что он нашел. Он оставил нитку, привязанную к отвертке, чтобы вывести нас. Некоторые проголосовали за то, чтобы выдвинуться прямо сейчас, но было поздно, и мы с Дженнером их отговорили. Мы не знали, сколько у нас займет снять сетку на конце шахты. Если уйдет час или два, то взойдет солнце. Тогда нам придется рискнуть и не возвращаться в лабораторию и провести весь день в шахте – или попытаться улизнуть при свете солнца. Доктор Шульц может даже понять, как мы убежали и поймать нас в шахте.

Наконец все неохотно согласились провести еще один день в лаборатории и уйти рано вечером. Но решение было трудным, потому что свобода была так близко, и все думали: «Что если…» Что если доктор Шульц поменяет замки на наших клетках? Что если кто-нибудь найдет нашу нитку и уберет ее? (Это было маловероятно – ближайший конец, привязанный к катушке в двух метрах от входа в шахту, был хорошо спрятан). Однако мы все об этом думали.

А потом, когда мы закончили собрание, возникла новая сложность. Мы стояли в кругу на полу лаборатории перед двумя стеклянными дверями, где были мышиные клетки. Теперь из шкафа раздался голос:

– Никодимус.

Голос был ясным, но жалостным, голос мыши. Мы практически забыли, что мыши были там, я застыл от удивления, когда услышал, что одна из них меня зовет. Мы все затихли.

– Кто меня зовет? – спросил я.

– Меня зовут Джонатан, – ответил голос. – Мы слушали ваш разговор о побеге. Мы бы тоже хотели сбежать, но мы не знаем, как открыть клетки.

Как вы можете представить, это вызвало оцепенение в последний момент. Никто из нас ничего не знал о мышах, кроме того, что доктор Шульц записывал на диктофон. Из этого мы поняли только то, что им делали те же уколы, что и нам, и что действовали они так же хорошо, как и на нас. Они были что-то типа стороннего эксперимента без контрольной группы.

Джастин изучал шкафчик.

– Почему бы и нет? – размышлял он. – Если мы сможем открыть дверцы.

Кто-то проворчал:

– Они нас затормозят.

– Нет, – ответила мышь Джонатан, – такого не будет. Просто откройте наши клетки, когда пойдете, а мы сбежим сами. Мы можем не идти за вами, если вы этого хотите.

– Сколько вас? – спросил я.

– Всего восемь. А двери шкафчика легко открываются. На середине двери висит обычный крючок.

Но Джастин и Артур уже поняли это. Они забрались по двери, скинули крючок и дверцы открылись.

– Клетки открываются так же, как и ваши, – сказала другая мышь. – Но мы не можем дотянуться, чтобы их отворить.

– Хорошо, – сказал я. – Завтра вечером, как только доктор Шульц и остальные уйдут, мы откроем ваши клетки, и вы сможете пойти по нитке вместе с нами. А потом вы можете быть свободны.

– Договорились, – сказал Джонатан. – И спасибо вам.

– А теперь, – сказал я. – Нам всем нужно опять забраться в клетки. Джастин, пожалуйста, закрой дверцы шкафа.

Я запер себя в клетке и уже собирался спать, когда услышал царапающий звук со стороны двери, и я увидел Дженнера, карабкающегося сверху вниз.

– Никодимус, – сказал он, – могу я войти?

– Конечно. Но наступает утро.

– Я ненадолго. – Он открыл дверь и вошел. – Нам нужно кое-что решить.

– Знаю. Я тоже думал об этом.

– Когда мы выберемся, куда мы пойдем?

Я не видел лица Дженнера в темноте клетке, но слышал, что его голос встревожен. Я сказал:

– Сначала я думал, что, конечно, домой. Но потом, когда я начал вспоминать, то понял, что не получится. Мы могли бы найти путь, полагаю, ведь мы можем читать. Но если мы найдем дом, что потом? Мы не отыщем никого знакомого. А еще, – продолжал Дженнер, – знаешь, дело не в этом.

– Да.

– Дело вот в чем: мы не знаем, куда идти, потому что не знаем, кто мы. Хотим ли мы вернуться в водосток и есть мусор? Только потому, что крысы так делают. Но факт в том, что мы больше не крысы. Мы нечто, что сотворил доктор Шульц. Нечто новое. Доктор Шульц говорит, что наш интеллект повысился более чем на тысячу процентов. Думаю, он нас недооценивает; возможно, мы такие же умные, как и он, а может, и умнее. Мы можем читать, а если попрактиковаться, то сможем и писать тоже. Я имею ввиду делать и то, и другое. Думаю, что мы можем научиться, чему хотим. Но где нам это делать? Где жить группе цивилизованных крыс?

– Не знаю, – ответил я. – Но нам придется узнать. Будет нелегко. Но даже если и так, то первый шаг – это выбраться отсюда. Нам представился шанс, но так долго продолжаться не может. Мы опережаем доктора Шульца; но если бы он знал то, что знаем мы, то он не оставил бы нас одних на следующий же вечер. И он точно скоро обо всем узнает.

– Вот еще о чем стоит беспокоиться, – сказал Дженнер, – если мы сбежим, когда он увидит, что нас нет – разве он не поймет, как это у нас получилось? Разве он не поймет, что должно быть мы научились читать?

– Наверное.

– И что тогда? Что случится, когда он объявит, что группа цивилизованных крыс сбежала – крыс, умеющих читать, думать и понимать?

Я ответил:

– Подождем, пока мы не будем свободны, прежде чем беспокоиться об этом.

Но Дженнер был прав. Об этом стоило беспокоиться.

На следующий день все было ужасно. Я постоянно думал, что доктор Шульц спросит: «Кто взял мою отвертку?» А потом Джули добавит: «Мои нитки тоже пропали». Такое могло произойти, они могли начать подозревать, но не стали, и той ночью, когда Джули, Джордж и доктор Шульц ушли из лаборатории, мы выбрались из клеток и собрались перед шкафом с мышами. Джастин открыл его дверцы, открыл клетки и мыши вышли. Они выглядели очень маленькими и испуганными, но одна из них храбро вышла вперед.